Горчев

Из инсайдерских источников узнал, что мать наша и бабушка Валентина Ивановна Матвиенко в нелёгкие наши как обычно времена строит себе новую резиденцию.

Старая-то была, мы сами знаем, какая: на улице Бармалеева, на сорок восемь комнаток всего одна уборная. В прихожей стоит сундук, сверху спит чей-то шурин из Сарапула, внутри сундука уж двадцать лет храпит его бабушка. Над шурином висит велосипед, который, как известно из правил драматургии, однажды таки рухнет. И тут проснётся бабушка.

А новая резиденция - это всегда хорошо: это значит, что двести-триста лиц, не очень уверенно владеющих русским языком не будут некоторое время бесцельно бродить по улицам нашего очень и очень хрупкого города.

О, а вот и ещё одна студийная фотография: http://jj-maestro.livejournal.com/31088.html

Кстати, похоже, что некоторые люди не совсем понимают жанр, несмотря на мои подробные разъяснения.

Это игра такая, просто игра. У студийных фотографов есть специальный термин "история". Чтобы у поглядевшего на картинку случайного зрителя возникали мысли о снятых ими предметах. Ну, театр такой. Я скверный актёр, но мне было забавно в этом участвовать. То есть не западло. В конце концов и Эйнштейн тоже не всегда ходил с высунутым наружу языком.

Выступал сегодня в спектакле ансамбля комик-трест на сцене ДК имени ленсовета.
У Кати Сквонк обнаружилась там знакомая, которая провела нас бесплатно и посадила на самый первый ряд. Но платить всё равно за всё рано или поздно надо, так что в ходе  спектакля человек по фамилии Сладкевич (хорошего человека Сладкевичем не назовут) твёрдо и уверенно схватил за руки меня и Катю и выволок на сцену (я раньше думал что для этого используются только специально подготовленные люди). К счастью всё обошлось без поливания нас пеной и битья по голове пенопластовыми мечами. Функция наша заключалась исключительно в том, что Катя посыпала Сладкевича мелко нарезанной фольгой, а я пускал счастливые мыльные пузырики пока этот мерзавец осуществлял заветную мечту, то есть танцевал с Блондинкой.
Интересно впрочем не это. Лично мне интересно совсем другое. В какой-то момент я расслабился и посмотрел в зал. Ну, его, понятно нихуя не видно - прожекторы в морду, но за этими прожекторами сидит несколько тысяч или миллионов человек, и все смотрят исключительно на тебя. И оно вот это состояние, оно очень знакомое. Откуда? Я перебрал всю свою жизнь - нет никогда я не выходил на сцену, ни единого раза.
Про прошлую жизнь варианты не рассматриваются - хуйня это всё и наёбка, вот в это я совершенно точно не верю.

Куда блядь? Почему?
Прослушал по радио подряд пять песен ансамбля бигуди. А ведь хороший же он был этот Гришковец, я на его спектакль ходил. Я всё что он там рассказывал, понимал, хохотал и практически даже плакал. А тут вдруг не про меня и вообще раздражает.
Куда и почему оно всё исчезает? Что оно вообще было? А хуй его знает и спросить ведь некого.

Печальные несколько мысли о времени и о себе приходят в голову, когда видишь на мемориальной доске изображение человека, с которым выпивал водку.
Это я вчера ехал по большой пушкарской в маршрутке, и заметил вдруг такую доску на стене дома, в котором жил драматург Володин.

Нельзя сказать, что я был "знаком" с Александром Моисеевичем, я просто пару раз видел его на каких-то мероприятиях в центре современной литературы на набережной макарова.
На одном из таких заседаний, посвящённом литературе в сети интернет, тогда этот вопрос почему-то всех занимал, Александр Моисеевич мирно дремал рядом с драматургом Штемлером. Драматурга Штемлера интернет впрочем тоже совершенно не интересовал. Оживился он только один раз во время выступления Житинского. "И сколько там платят, в этом вашем интернете?" - поинтересовался драматург Штемлер. "Нисколько" - развёл руками Житинский. "Ну, это... - драматург Штемлер возмущённо пожевал губами, - Это ну я не знаю что". И потерял всякий интерес к интернету уже навсегда.
После этого заседания состоялось как всегда небольшое распитие в бильярдной и там я подошёл к Александру Моисеевичу чокнуться с ним пластмассовым стаканчиком с водкой. Не знаю зачем я это сделал, это глупое довольно действие, но вот почему-то подошёл. Александр Моисеевич без всякого интереса посмотрел на меня пьяненькими своими глазами, и безропотно чокнулся. У него был очень растеряный и одинокий вид человека, который не понимает, зачем он здесь, почему и кто вообще эти люди. Со мной такое тоже иногда случается, впрочем, да и со всеми наверное.
Ну вот собственно и всё моё знакомство с драматургом Володиным. А потом он вскоре умер.

Хотя нет, я видел его ещё один раз на станции метро невский проспект. Александр Моисеевич, как обычно чуть-чуть выпивши, шёл с тем же растерянным и одиноким лицом против течения людей, вышедших из прибывшего поезда. Я не стал к нему подходить - он меня совершенно точно не помнил, да и про что нам в сущности с ним говорить.

Ходил вчера на спектакль Гришковца "Планета".
Примерно в трёх местах Гришковец очень близко к тексту пересказал некоторые мои сообщения в ЖЖ, хотя ЖЖ конечно не читает. И я этого спектакля никогда раньше не видел. Совершенно непонятно, кто у кого спиздил. А вдруг никто? Нет, так не бывает. Обязательно кто-то спиздил.

Или вот, например человек уличает меня в том что я спиздил у Шестакова дятлов, переименовав их в корюшку. Тут как раз понятно - про дятлов я безусловно читал и значит безусловно спиздил.
В каком-то голландском суде американские адвокаты вывешивают таблицы совпадений гаррипоттера с танейгроттером. Подсчитывают процент, рисуют стрелки.

Вообще, способность выявления и уличения в плагиате прямо пропорционально зависит от начитанности. Если представить себе Идеального Читателя, который прочитал ВСЕ книги, то ему вообще должно быть смешно читать всю литературу начиная века примерно с шестнадцатого.

==========
Да! Вот вспомнил ещё одну историю про плагиат.
Кто-то в коментариях напомнил мне про песню ансамбля РЕМ с таким текстом: "It's the end of the world as we know it. It's the end of the world. And I feel fine".
При этом у Бориса Борисовича Гребенщикова была такая песня: "Мир, как мы его знали, подходит к концу. Мир, как мы его знали, и Бог с ним!" Ну в общем, слово в слово.
Понятно, конечно, что Борис Борисович не постеснялся бы спиздить целую песню, но фокус в том, что его песня старее. А подозревать ансамбль РЕМ в том, что они подслушивали аквариум вообще как-то неудобно.